23 января 2021 года судья Клинского городского суда Московской области Шведов П.Н. вынес постановление (далее – Постановление) о привлечении к административной ответственности Ю.А. (далее – Заявитель) по ч. 1 ст. 20.2 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях (далее – КоАП РФ) и назначил административное наказание в виде штрафа в доход бюджета в размере 10000 (десяти тысяч) руб.
Заявитель не согласен с данным Постановлением, считает его незаконным, необоснованным, подлежащим отмене по следующим основаниям.
1. В оспариваемом Постановлении заявителю вменяется в вину нарушение п. 4 ст. 4 Федерального закона № 54-ФЗ.
Однако согласно правовой позиции, изложенной в п. 28 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 июня 2018 года № 28 «О некоторых вопросах, возникающих у судов при рассмотрении административных дел и дел об административных правонарушениях, связанных с применением законодательства о публичных мероприятиях», объективную сторону состава административного правонарушения, предусмотренного частью 1 статьи 20.2 КоАП РФ, образует невыполнение или ненадлежащее выполнение организатором публичного мероприятия обязанностей, установленных частью 4 статьи 5 Закона о публичных мероприятиях.
Однако вменяемый Заявителю п. 4 ст. 4 Федерального закона № 54-ФЗ вообще не содержит никаких императивных норм либо правил поведения, которые хотя бы потенциально можно было бы нарушить к проведению одиночного пикетирования.
Таким образом, состав административного правонарушения отсутствует.
2. Согласно статье 31 Конституции РФ граждане Российской Федерации имеют право собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование.
Согласно части 1 статьи 15 Конституции РФ, Конституция Российской Федерации имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории Российской Федерации.
Данные нормы указывают на незаконность произвольного запрета или ограничения права Заявителя на организацию, проведение или участие в мирных митингах, демонстрациях и пикетированиях.
3. Как указано в оспариваемом Постановлении, статьей 11 Конвенции о защите прав человека и основных свобод также гарантировано право на свободу мирных собраний, как не подлежащее никаким ограничениям, кроме тех, которые предусмотрены законом и необходимы в демократическом обществе в интересах национальной безопасности и общественного порядка, в целях предотвращения беспорядков и преступлений, для охраны здоровья и нравственности или защиты прав и свобод других лиц.
При этом одиночное пикетирование в малолюдном месте, очевидно, что не угрожает национальной безопасности или общественному порядку, не провоцирует беспорядков или преступлений, не угрожает здоровью или нравственности, не ущемляет никаких прав и свобод других лиц. Поскольку иное не было доказано в судебном заседании, в соответствии с нормами ст. 1.5 КоАП Заявитель не может быть признан виновным, поскольку действовал в соответствии с законами и международными договорами РФ и не нарушал чьих-либо прав.
При этом нарушение чьих-либо прав (или хотя бы реальная угроза такого нарушения) не были доказаны или хотя бы заявлены в суде (пострадавшие и сторона обвинения в судебном заседании отсутствовали), поэтому само событие административного правонарушения отсутствует.
4. Как указано в Постановлении Конституционного Суда РФ от 14.02.2013 № 4-П «По делу о проверке конституционности Федерального закона «О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях и Федеральный закон «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях», одиночное пикетирование является самой безопасной формой публичного мероприятия, тем более что в соответствии с пунктом 6 статьи 2 Федерального закона «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» без предварительного уведомления оно может осуществляться только без передвижения и использования звукоусиливающих технических средств. Именно потому, что такое мероприятие не представляет реальной угрозы ни для общественного порядка, ни для безопасности государства и не создает серьезной опасности для здоровья, имущества и нравственности граждан, не препятствует свободе передвижения третьих лиц, оно не требует уведомления.
Одиночное пикетирование Заявителя осуществлялось без передвижения и использования звукоусиливающих технических средств, без раздачи агитационных листовок, не препятствовало передвижению третьих лиц и движению автотранспорта. Данный факт зафиксирован полицией и на фото и видео, и как доказательство и находится в материалах дела.
5. В данном деле не может применяться запрет массовых публичных мероприятий, установленный под предлогом предотвращения распространения COVID-2019 подпунктом 2 пункта 6 Постановления Губернатора Московской области от 12 марта 2020 года № 108-ПГ (далее – Постановление Губернатора).
Пикетирование, проводимое одним участником, в принципе не является массовым мероприятием и не может способствовать распространению какой-либо инфекции, поскольку проводится не в закрытом помещении и не предполагает какого-либо скопления граждан, не говоря уж о массовом скоплении.
Более того, конкретно этот акт пикетирования проводился на окраине небольшого населенного пункта (деревня Белавино, в 200 м от ближайших домов), где органами власти даже не было предусмотрено строительство пешеходной дорожки. Ввиду этого там отсутствует пешеходное движение, а передача какой-либо инфекции пассажирам проезжающих автомобилей (либо из них) признана врачами невозможной.
Ввиду этого какого-либо нарушения санитарного законодательства, способного привести к ухудшению эпидемиологической обстановки, заявителем не допускалось, и в этой части признание вины невозможно.
6. Постановление Губернатора называется «О введении в Московской области режима повышенной готовности для органов управления и сил Московской областной системы предупреждения и ликвидации чрезвычайных ситуаций и некоторых мерах по предотвращению распространения новой коронавирусной инфекции (2019-nCoV) на территории Московской области».
Цель Постановления Губернатора: принятие мер по предотвращению распространения короновирусной инфекции. Распространяется инфекция от человека к человеку воздушно-капельным путем на расстоянии 1,5 – 2 метров.
В Постановление Губернатора в п.п 2 п. 6 сказано, что вводится запрет на публичные мероприятия. Исходя из смысла Постановления и его названия, запрет касается не всех поголовно публичных мероприятий, а только тех, которые могут поспособствовать распространению инфекции.
Если трактовать Постановление, как запрет всех до единого публичных мероприятий, которые могут проходить, кроме разрешенных, то городская инфраструктура была бы парализована – радио, тв, интернет были бы отключены, на улицах было бы запрещено любое движение, а суд и полиция не могли бы осуществлять свою деятельность. Данная трактовка судом запрета всех публичных мероприятий, кроме разрешенных, противоречит смыслу Постановления Губернатора и не может использоваться судом в качестве аргумента для применения административного наказания.
Одиночный пикет хоть и относится к публичным мероприятиям, но не является массовым и не может повлечь распространение коронавирусной инфекции ввиду своего тотального одиночества.
Так же, важно добавить, что риски распространения коронавирусной инфекции не повышаются, а снижаются. В Постановлении Губернатора после 13 января 2021 были сняты многие ограничения для разрешенных публичных мероприятий.
7. Ввиду норм ст. 56 Конституции РФ отдельные ограничения прав и свобод могут устанавливаться лишь в условиях чрезвычайного положения с указанием пределов и срока их действия. Поскольку режим ЧС не вводился, прямая трактовка Основного закона указывает на то, что таковые ограничения прав вводиться не могут. Вообще никем. Независимо от содержания каких-либо иных правовых актов, обладающих, очевидно, низшей юридической силой.
КоАП РФ не регулирует напрямую вопрос об иерархии юридической силы нормативных правовых актов, однако согласно принятой правовой доктрине аналогия процессуальных норм допустима (обзор судебной практики Верховного Суда РФ за 4 квартал 2008 г. от 25.03.2009 г.). Как указано в ст. 15 КАС РФ, если при разрешении административного дела суд установит несоответствие подлежащего применению нормативного правового акта закону или иному нормативному правовому акту, имеющему большую юридическую силу, он принимает решение в соответствии с законом или иным нормативным правовым актом, имеющим большую юридическую силу. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные нормативным правовым актом, имеющим равную или меньшую юридическую силу по сравнению с нормативным правовым актом, которым выражено согласие на обязательность данного международного договора, при разрешении административного дела применяются правила международного договора. Практика такого правоприменения по аналогии подтверждается вступившим в законную силу частным определением судебного участка № 38 г. Кургана от 21 декабря 2011 г.
Таким образом, губернатор Московской области не наделен полномочиями по отмене или приостановлению действия федеральных законов, какими бы соображениями он ни руководствовался, а вынесенный им с выходом за пределы полномочий правовой акт по иерархии юридической силы лежит ниже Конституции и федеральных законов.
Закрытый и исчерпывающий перечень оснований для запрета или отказа в согласовании митингов, демонстраций и пикетирований приведен в ч. 3 ст. 12 Федерального закона от 19.06.2004 № 54-ФЗ «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» (далее – ФЗ № 54), в данной ситуации таковые основания отсутствуют.
Правовые акты органов власти субъекта РФ, очевидно, не входят в такой закрытый и исчерпывающий перечень оснований для запрета или для отказа в согласовании. При этом ФЗ № 54 имеет, очевидно, большую юридическую силу, чем правовые акты органов власти субъекта РФ, включая само Постановление № 108-ПГ.
8. Заявителю вменяется нарушение Постановления Губернатора Московской области от 12 марта 2020 года № 108-ПГ. Исходная редакция этого постановления запрещала проведение лишь массовых мероприятий с количеством участников более 5000 человек. О запрете пикетирования (и тем более одиночного пикетирования) там не говорится.
При этом пикетирование является публичным мероприятием в смысле ФЗ№54 в силу прямого указания содержащегося там в ст. 2 определения. Но пикетирование не является публичным мероприятием в смысле постановления № 108-ПГ, поскольку соответствующее определение там отсутствует, что не позволяет применить этот запрет к пикетированию. И уж тем более одиночное пикетирование не является массовым мероприятием.
9. Заявителю вменяется нарушение (далее цитируется по тексту оспариваемого судебного акта) «Постановления Губернатора Московской области от 12 марта 2020 года № 108-ПГ (в редакции от 12 января 2021 года №51)».
Однако 12 января 2021 года не выносилась «редакция №51», а с 22 января действует редакция с изменениями, внесенными постановлением Губернатора Московской области от 21 января 2021 года N 16-ПГ.
Таким образом, в отношении Заявителя применён несуществующий правовой акт в недействующей редакции, что свидетельствует о незаконности вынесенного постановления о привлечении к административной ответственности.
10. Нельзя согласиться с имеющейся в оспариваемом Постановлении отсылке к Федеральному закону от 21.12.1994 № 68-ФЗ «О защите населения и территорий от чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера», который формально наделяет органы государственной власти субъектов Российской Федерации полномочиями устанавливать дополнительные обязательные для исполнения гражданами и организациями правила поведения при введении режима повышенной готовности или чрезвычайной ситуации.
С применимостью данного положения закона к рассматриваемым в настоящем деле правоотношениям нельзя согласиться, так как здесь происходит очевидная попытка подмены понятий «дополнительные правила поведения при введении режима повышенной готовности» (согласно п. «ф» ч. 1 ст. 11 ФЗ от 21.12.1994 № 68-ФЗ) и «отдельные ограничения прав и свобод в условиях чрезвычайного положения» (по тексту статьи 56 Конституции РФ).
Данные понятия не тождественны, в связи с чем путать их нельзя. Введение «дополнительных правил поведения» (которые могут вводиться при режиме повышенной готовности) не означает «ограничения прав и свобод» (которые допустимы только в режиме ЧС, который не вводился).
В п. «ф» ч. 1 ст. 11 ФЗ от 21.12.1994 № 68-ФЗ речь идет только о первом понятии, в то время как второе прямо запрещено Конституционной правовой нормой с большей юридической силой.
Хочется предостеречь суд от непонимания различной природы и от подмены данных понятий.
11. Статья 14 Конвенции о защите прав человека и основных свобод (ратифицирована Россией 30 марта 1998 г., далее – Конвенция) запрещает дискриминацию отдельных граждан и обязывает государства применять оговоренные права без каких-либо условностей.
Например, в августе 2020 года в Клину при поддержке Администрации муниципального образования прошел Vl международный фестиваль П.И. Чайковского. 7 сентября проведен слет движения Юнармия с выступлениями и спортивными состязаниями. 8 сентября состоялось торжественное открытие мемориала в Спас-Заулке. 11 сентября Администрацией в местном клубе проведено собрание жителей Решоткино. Во всех клубах округа проведены дни открытых дверей с концертами. 14 сентября в администрации проведено собрание членов клинских СНТ. 18 сентября очно проведен форум «Управдом» в закрытом помещении. На Советской пощади и в сентябре 2020, и в ноябре 2020 открыта ярмарка. Это общеизвестный неполный перечень проводимых и официально согласованных мероприятий исходя из заголовков местных СМИ за всего одну неделю, не считая масштабного и массового празднования дня города Клин. И вот 4 января 2021 г. администрация через СМИ призывает население города к массовому мероприятию в парке Сестрорецкий под лозунгом «Выходи гулять».
Аналогичным образом поступают и другие муниципалитеты Подмосковья, например, 6 сентября 2020 года, при поддержке администрации г. о. Серпухов состоялся «Серпуховский марафон», для участия в котором прошли регистрацию 2 349 человек.
Пытаясь настолько выборочно применить наложенные губернаторским постановлением запреты под видом заботы о здоровье граждан, органы власти и суд открыто демонстрируют дискриминацию, что не может считаться законным.
С точки зрения противоэпидемиологической мотивации попытки полного запрета мирных митингов, демонстраций и даже одиночного пикетирования как минимум абсурдны, поскольку, например, автопробег можно провести с нахождением по одному участнику в автомобиле (а ограничения на передвижение граждан в автомобилях давно сняты как необоснованные с санитарно-эпидемиологической точки зрения), а одиночное пикетирование и вовсе не является массовым мероприятием.
Таким образом, какие-либо попытки обосновать запреты заботой о населении заведомо обречены на провал, и не остается никаких сомнений: это именно дискриминация, а не обоснованная заботой о населении запретительная норма губернаторского постановления.
12. Как указано в статье 17 Конвенции, ничто не может толковаться как означающее, что какое-либо государство, какая-либо группа лиц или какое-либо лицо имеет право заниматься какой бы то ни было деятельностью или совершать какие бы то ни было действия, направленные на упразднение прав и свобод, признанных в настоящей Конвенции, или на их ограничение в большей мере, чем это предусматривается в Конвенции.
Согласно статье 18 Конвенции никакие ограничения в отношении прав и свобод не должны применяться для иных целей, нежели те, для которых они были предусмотрены.
Из содержания Постановления № 108-ПГ усматривается, что оно предназначалось для «предотвращения распространения новой коронавирусной инфекции».
Однако приведенные факты вкупе с рассмотренной выше практикой правоприменения Постановления № 108-ПГ указывают, что оно применяется вовсе не для той цели, для которой она была изначально предусмотрена, а, в том числе, для ущемления прав граждан, включая заявителя, на организацию, проведение и участие в мирных пикетированиях, а также на выражения мнений (ст. 10 и 11 Конвенции).
Разрешая намного более опасные с точки зрения массовых заражений формы проведения массовых встреч граждан в закрытых помещениях, Постановление № 108-ПГ накладывает необоснованный запрет даже на проведение автопробега и пикетирования на открытом воздухе.
13. Несостоятельны и всевозможные доводы о том, что деяние заявителя (одиночное пикетирование на окраине деревни) образует состав административного правонарушения в связи с нарушением санитарно-эпидемиологических правил или опасностью распространения каких-либо воздушно-капельных инфекций.
Так, заявителем проводилось одиночное пикетирование на улице вне густонаселенной или проходимой зоны без какого-либо контакта с гражданами и без нарушения «социальной дистанции».
Предположение об эпидемиологической угрозе вообще не выдерживает никакой критики, хотя бы потому, что в радиусе нескольких сотен метров не было ни единой души, до тех пор, пока пикет не был прерван сотрудниками полиции.
Затем было проведено задержание и доставление заявителя, при этом причины, свидетельствующие о невозможности составления протокола на месте не сообщались и не обосновывались в порядке ч. 1 ст. 27.2 КоАП РФ.
Поскольку какие-либо доводы о невозможности составления протокола на месте отсутствуют, задержание и доставление заявителя были необоснованными, что является нарушением ст. 5 Конвенции.
Протокол составлялся более 3 часов в закрытом помещении совместно капитаном, тремя майорами, а затем в суд прибыл и подполковник; все это стократ опаснее с санитарно-эпидемиологической точки зрения в плане опасности распространения коронавирусной инфекции, чем проведенное одиночное пикетирование на открытом воздухе.
При таких обстоятельствах судом не было применено освобождение заявителя от административной ответственности в порядке 2.9 КоАП РФ ввиду малозначительности, но и не были применены меры ответственности в отношении сотрудников полиции, применивших непропорциональные меры, представляющие куда большую угрозу здоровью населения, чем само деяние Заявителя; это также указывает на дискриминацию, прямо запрещенную ст. 14 Конвенции.
Кроме того, ст. 15 Конвенции указывает, что любые меры, принимаемые в ответ, должны быть «строго предписаны требованиями ситуации»; в данном деле из описанных фактов очевидно, что это не так.
Поэтому невозможно ссылаться на некую иллюзорную опасность, которую якобы представляет деяние Заявителя (одиночный пикет на окраине деревни), при том что полицейские и судьи якобы для пресечения этой мнимой опасности очевидно подвергли себя, заявителя и других лиц многократно большей опасности в плане возможного заражения.
Таким образом, полицейские безусловно действовали не исходя из интересов охраны здоровья граждан, а исходя из заведомо незаконных приказов по пресечению любых форм выражения мнений или недовольства граждан.
Из изложенного очевидно, что задержание, доставление и привлечение заявителя к административной ответственности применялись заведомо для целей, отличных от тех, для которых оные были предусмотрены; такое также прямо запрещено ст. 17-18 Конвенции.
14. Кроме того, Заявитель, наравне с преступниками, подвергался фотографированию и дактилоскопированию, в то время как пункт «ж» части первой статьи 9 Федерального закона от 25 июля 1998 г. N 128-ФЗ «О государственной дактилоскопической регистрации в Российской Федерации» а таком случае предусматривает обязательную государственную дактилоскопическую регистрацию лишь если установить их личность иным способом невозможно.
Необоснованное законом принудительное применение к заявителю данной меры, обычно применяемой лишь к закоренелым преступникам, является наглядным примером унижающего человеческое достоинство обращения, что прямо запрещено ст. 3 Конвенции.
Кроме того, проведение самой этой непростой необоснованной процедуры лишь усилило риск распространения инфекции, то есть репрессивный орган, пытаясь обвинить заявителя в мнимом нарушении санитарных норм, сам систематически подвергает большое число граждан необоснованному риску.
15. Как представляется стороне заявителя, эти запреты позволяют губернатору Московской области А.Ю. Воробьеву нагло врать в документах и в СМИ, не опасаясь возмущений граждан. Например, 10 ноября 2020 года в прямом эфире радиостанции «Эхо Москвы» он солгал: «Свалок нет. Ноль!»
Тем самым он прямо нарушил право сотен тысяч и миллионов граждан на благоприятную окружающую среду и достоверную информацию о ее состоянии (статья 42 Конституции РФ) и право на уважение частной и семейной жизни (статья 8 Конвенции), включая Заявителя, проживающего вблизи непосредственно подконтрольной А.Ю. Воробьеву незаконной свалки «Алексинский карьер», расположенной в подлетной зоне действующего аэродрома «Клин-5», из-за чего жизнь и здоровье заявителя и тысяч других граждан ежедневно подвергаются опасности из-за превышения предельно допустимых концентраций вредных (загрязняющих) веществ в 700 раз и более, а также повышенной вероятности авиационных катастроф над головой из-за опасности столкновения базирующихся на аэродроме воздушных судов с кормящимися на свалке полчищами птиц (аварийная посадка самолета A321 в районе аэропорта «Жуковский» 15 августа 2019 года стала наиболее очевидным примером неприятностей, возникающих при игнорировании правил и безусловных запретов законодательства о безопасности полетов о запрете размещения свалок в подлетной зоне аэродрома). А именно требование об устранении этих опасных факторов являлось смыслом данного пикетирования. При таких обстоятельствах дело об административном правонарушении не было прекращено в порядке ст. 2.7 КоАП РФ, что указывает на необъективное рассмотрение дела.
В условиях, когда губернатор открыто травит граждан свалкой, а также врет в отписках и СМИ об отсутствии свалок в Московской области, какие-либо попытки мотивации оспариваемого Постановления заботой о здоровье граждан попросту смешны.
А с учетом прямой дискриминации в отношении проведения мирных пикетирований, очевидно, что Постановление губернатора направлено не на сохранение здоровья граждан, а исключительно на борьбу с возмущением граждан проводимой А.Ю. Воробьевым политикой и его циничной публичной ложью о якобы закрытых свалках.
При этом, как показывает практика, ограничения и запреты на проведение мирных митингов, демонстраций и пикетирований никогда не работают: находясь в состоянии крайней необходимости, люди все равно выходят. Поэтому попытки введения и применения данных запретов, безусловно, угрожают стихийными народными волнениями, причем теперь ответственность за это губернатор делит с судом.
Оспариваемое Постановление губернатора направлено на затруднение реализации права граждан, включая в первую очередь заявителя, на использование эффективного и законного инструмента защиты своих прав в виде проведения мирных пикетирований, а также указывают на нежелательность выражения гражданами любого возмущения заведомо противоправными деяниями губернатора.
Является ли российский суд эффективным средством правовой защиты в смысле положений статей 6 и 13 Конвенции, – на этот вопрос суду придется ответить самостоятельно.
На основании изложенного прошу суд отменить постановление Клинского городского суда Московской области от 23 января 2021 года о привлечении к административной ответственности Ю.А. по ч. 1 ст. 20.2 КоАП РФ; прекратить производство по делу.
ХОДАТАЙСТВО
Согласно ст. 25.5 КоАП РФ, для оказания юридической помощи лицу, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, в производстве по делу об административном правонарушении может участвовать защитник. Защитник и представитель допускаются к участию в производстве по делу об административном правонарушении с момента возбуждения дела об административном правонарушении.
Часть 1 статьи 48 Конституции РФ гарантирует каждому право на получение квалифицированной юридической помощи.
На основании изложенного прошу допустить к участию в деле моего защитника
ХОДАТАЙСТВО
Клинский городской суд рассматривает дело об административном правонарушении по протоколу сер. АД № 1436195.
Как указано в ст. 28.2 КоАП РФ, в протоколе об административном правонарушении указываются событие и обстоятельства совершения административного правонарушения.
Вместо этого большую часть объёма представленного в суд протокола сер. АД № 1436195 занимает изложение текстов правовых актов, к принятию которых лицо, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, отношения не имеет и потому вменять ему в вину содержание этих актов нельзя.
Таким образом, большая часть представленного в суд протокола об административном правонарушении является «водой» и не имеет никакого отношения к обстоятельствам его совершения.
Лицу вменяется участие в «шествии».
Однако в соответствии с п.5 ст.2 Федерального закона от 19.06.2004 № 54-ФЗ «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетирования» (далее – ФЗ№54) шествие — массовое прохождение граждан по заранее определенному маршруту в целях привлечения внимания к каким-либо проблемам.
Вместе с тем, в протоколе об административном правонарушении место совершения вменяемого административного правонарушения описано не корректно и не конкретизировано.
При описании обстоятельств нарушения в протоколе не указано количество граждан, принимавших участие в «шествии», без чего не представляется возможным установить фактор «массовости», обязательный для правильной квалификации деяния согласно вышеупомянутых норм закона.
Не указано также, по какому маршруту проводилось «шествие» (если оно проводилось), кто «заранее определил» этот маршрут и к каким проблемам оно стремилось привлечь внимание. Кроме того, такая форма публичного мероприятия, как шествие, предполагает применение средств наглядной агитации (плакатов, транспарантов), необходимых для привлечения внимания к этой неуточнённой составителем протокола проблеме, однако о таковых средствах в протоколе нигде не упоминается.
Без конкретизации указанных обстоятельств какое-либо деяние невозможно квалифицировать как участие в «шествии», из чего усматривается, что квалификация деяния произведена неверно или как минимум безосновательно, что указывает на недостаточность правовых и фактических оснований для привлечения кого-либо к административной ответственности.
В соответствии со ст. 28.5 КоАП РФ протокол об административном правонарушении составляется немедленно после выявления совершения административного правонарушения. В данном случае протокол об якобы совершённом 23.01.2021 правонарушении составлен 29.01.2021, причём ровно в полдень.
Часть 2 статьи 28.5 КоАП РФ позволяет отложить составление протокола на срок не более двух суток в случае, если требуется дополнительное выяснение обстоятельств дела.
Составление протокола через 6 дней после его якобы совершения не может признаваться законным.
Кроме того, указывая в протоколе о якобы совершённом административном правонарушении, сотрудники полиции фактически признают нарушение ими норм п.п. 2 и 11 ч. 1 ст. 12 Федеральный закон от 07.02.2011 N 3-ФЗ (ред. от 29.12.2020) «О полиции», учитывая, что якобы противоправное деяние не было пресечено с составлением протокола на месте.
Данные обстоятельства в случае, если событие административного правонарушения действительно имело место, указывают на необходимость вынесения судом частного определения по фактам нарушения законодательства сотрудниками полиции, причём исходя из обязанности судопроизводства способствовать укреплению законности и правопорядка вынесение частного определения является не правом, а обязанностью суда; уклонение суда от вынесения частного определения таким образом указывает на отсутствие события административного правонарушения.
В переданных суду материалах административного дела отсутствует информация, указанная в ст.29.10 ч.1.1 КоАП РФ, которая должна содержаться в постановлении по делу об административном правонарушении в случае назначения привлекаемому к административной ответственности лицу административного наказания в виде штрафа, что предусмотрено санкцией ст.20.2 ч.5 КоАП РФ. Таким образом, неполнота административного дела не может быть восполнена судом при рассмотрении административного дела по существу.
В протоколе сер. АД № 1436195 указано, что к нему «прилагается административный материал», однако не указана опись данного материала или хотя бы число листов в прилагаемом «административном материале».
Учитывая, что лицо, в отношении которого ведется производство по делу об административном правонарушении, ни с какими приложениями к протоколу не знакомилось, неуказание описи «административного материала» является существенным нарушением, поскольку фактически предоставляет возможность должностным лицам ОМВД произвольно по своему усмотрению изменять состав «приложения к протоколу», добавлять или изымать какие-либо документы после составления протокола, манипулировать объёмом и содержанием приложений, что не допустимо и грубо нарушает процессуальные права лица, в отношении которого составлен протокол.
В протоколе об административном правонарушении не указано место его составления, а также виды процессуального принуждения, применённые для привлекаемого лица для доставления в это место.
Очевидно, что лицо, не доставленное в полицию против своей воли, не находящееся под давлением, знавшее свои права и внимательно изучившее некорректно составленный протокол сер. АД № 1436195 никогда бы не написало «с протоколом согласен». То же самое касается и подписей под графами об ознакомлении с правами и самим протоколом: очевидно, что права и обязанности никому не разъяснялись, насильственно похищенный человек готов подписать что угодно, чтобы его отпустили.
Внимательное изучение протокола также позволяет отметить наличие не предусмотренных формой и законом дополнительных отметок («галочек») во всех полях для личной подписи лица, в отношении которого составлен протокол. Это явное указание на то, что человек подписывался не осознанно под каждым полем, а «где галочка», чтобы только его побыстрее отпустили и прекратили оказывать давление.
Подобная порочная практика составления процессуальных документов не служит задачам укрепления законности, а нужна лишь для улучшения статистических показателей отчётности полиции, что не входит в список установленных ст. 1.2 КоАП задач законодательства об административных правонарушениях и даже явно им противоречит.
Таким образом протокол содержит существенные пороками, позволяющие усомниться не только в соблюдении установленной законом процедуры его составления, но в наличии самого события административного правонарушения, то есть протокол сер. АД № 1436195 является недопустимым доказательством в смысле ч.3 ст.26.2 КоАП РФ.
На основании изложенного прошу суд:
1. исключить из числа доказательств протокол об административном правонарушении серия АД № 1436195
2. прекратить производство по делу.