1. Расскажите про борьбу жителей против полигона: когда, как все началось?
Согласно «Инструкции по проектированию, эксплуатации и рекультивации полигонов твердых бытовых отходов» (утверждена Министерством строительства РФ 2 ноября 1996 г.), полигон — комплекс природоохранительных сооружений, предназначенных для складирования, изоляции и обезвреживания ТБО, обеспечивающий защиту от загрязнения атмосферы, почвы, поверхностных и грунтовых вод, препятствующий распространению грызунов, насекомых и болезнетворных микроорганизмов.
Объект размещения отходов «Алексинский карьер» в Клину не соответствует данному определению, поскольку на нем отходы не изолируются, не обезвреживаются, в связи с чем защита и безопасность населения не обеспечена и нарушена.
Таким образом, заданный вопрос нахожу отчасти некорректным, поскольку он содержит слово «полигон», а в Клину расположен не полигон, а банальная незаконная свалка, просто очень большая.
Борьба против свалки началась в 2015 году, почти сразу, как в Клину появился ЙФЯУ9 и начали массово привозить мусор из Москвы миллионами тонн. В городе образовались пробки из автопоездов с мусором, в ближайших к свалке деревнях появился невыносимый запах. Изначально борьба представляла собой написание жалоб и обращений: никаких разрешительных документов на свалку не было, поэтому было ощущение, что власти разберутся и пресекут опасные действия.
Вместо этого власти начали задним числом оформлять разрешительную документацию. Эти документы порой были поддельными, незаконными и нужны были по сути только для того, чтобы было на что ссылаться в многочисленных отписках.
В 2016-2017 годах вонь стала достигать всех районов города, а тупые, никчемные отписки порядком надоели. Стало складываться понимание, что никто, кроме нас самих, эту проблему решать не будет. Были организованы первые митинги и поданы первые исковые заявления для закрытия свалки и отмены поддельных разрешений.
В ответ на это власть сменила тактику и стала еще больше врать. Газеты и телеканалы рассказывали про величайшую мусорную реформу и экологическое благополучие, но нос и измерительные приборы говорят об обратном — воздух отравлен. Смешанный московский мусор как везли миллионами тонн, так и продолжат привозить и сыпать в землю. При этом все чиновники, от губернатора до завхоза, твердят: «Все свалки и полигоны в Подмосковье закрыты». За любую другую точку зрения или даже лайк в соцсети к посту про помойку или про вонь бюджетникам грозят потерей работы, были и случаи реального увольнения.
Поэтому, исчерпав внутренние средства правовой борьбы, мы были вынуждены обратиться к международным инструментам защиты, поскольку нарушителями прав уже выступали не только и даже не столько сами помойные бандиты (свалка принадлежит известному «криминальному авторитету»), сколько официальные органы власти, открыто потакающие беспределу и отравлению города.
2. Какая основная проблема исходила от свалки?
Основная краткосрочная проблема — вонь и превышения ПДК вредных веществ в воздухе. Когда ветер дует со свалки — ни погулять, ни проветрить. Приходится накрывать батареи одеялами, чтобы дома не было жарко без длительного проветривания, покупать очистители воздуха, но все равно душно. Люди смотрят прогноз погоды и не обращают внимания на температуру или дождь, смотрят только, когда сменится ветер и можно будет приоткрыть окно без рвотных позывов.
Но если вонь иногда сдувает ветер (при этом «по очереди» страдают другие люди — свалка окружена кольцом из 14 населенных пунктов), то остаются другие проблемы. Во-первых, загрязнение поверхностных и подземных вод свалочным фильтратом — это «сок», который десятилетиями стекает с гниющего мусора и содержит много токсинов. Под землей ветра нет, поэтому эти загрязнения останутся в наших колодцах навсегда. Во-вторых, это уже упомянутые ложь, запугивание и разочарование, в которые погружен город.
3. Сколько примерно жителей оказались неравнодушны к данной проблеме?
Из-за лжи и запугивания социология может быть сильно искажена. Так или иначе проблемой проникается все больше клинчан, на митинги ходило до 4-5 тысяч человек за раз. За несколько месяцев удалось собрать деньги на газоанализатор. То есть люди активно участвуют в решении проблемы. На самый массовый иск подали заявление 153 человека.
4. Что Вас лично больше всего поражало: безразличие чиновников и судов, куда вы обращались, произвол полиции, которая вас штрафовала, или что-то иное?
Трудно сказать, что поражало. У чиновников и судей было не безразличие, а весьма деятельное, но неоднозначное участие: вчера он ходил на митинг и говорил слова поддержки, а сегодня подписывает разрешение на вырубку леса под расширение свалки и для провоза мусора по недостроенной дороге. Менты в частной беседе говорят, что если бы вышла на митинг половина города, то и они бы присоединились, а так приходится выполнять заказ бандитов и «винтить» людей. В общем, «…он знал, что вертится Земля, но у него была семья». Все это создает такую (мягко говоря) психологически некомфортную ситуацию вдобавок к соматическому отравлению выбросами свалки.
5. Когда Вы и еще 13 человек решили обратиться в ЕСПЧ?
Не было такого, чтобы кто-то сидел и решал: обращаться в ЕСПЧ или нет. Соответственно, и дату такого «решения» назвать нельзя. Мы пытались решить правовую проблему правовыми методами, сперва направляя обращения в надзорные органы, потом жалуясь в судах на свалку и на незаконное покровительство надзорных органов. За отказами в суде следовали обжалования в высших инстанциях: была надежда, что на каком-то уровне правосудия крышевание прекратится и получится разорвать круговую поруку бандитов, чиновников и судей.
А потом высшие судебные инстанции в стране закончились вместе со всеми этими наивными надеждами. Дойдя до Верховного суда и получая там абсурдные отказы, мы исчерпали терпение внутренние инструменты правовой защиты. В смысле национального судопроизводства это тупик, но исчерпание внутренних средств — это как раз то, что нужно для обращения в органы международного правосудия, среди которых ЕСПЧ на тот момент был наиболее эффективным.
Поэтому обращение в ЕСПЧ было естественным и последовательным ответом на тупые и необоснованные отказы российских судов. Приходилось соблюдать некоторую дисциплину, чтобы не пропустить сроки обжалования, поэтому в течение нескольких лет было подано несколько десятков жалоб. И 11 октября суд принял решение по 14 жалобам; вероятно, это не последнее решение ЕСПЧ по клинской свалке.
6. Что-то изменилось после решения ЕСПЧ? Как полигон продолжает функционировать сейчас?
С момента опубликования решения прошло менее двух недель… Что изменилось? За это время на свалку привезли и высыпали примерно 50 тысяч тонн мусора из Москвы. Для сравнения: город Клин производит такое количество мусора за год.
Если в прошлом году высота горы мусора была 23 метра, то сейчас — 54 метра. Это при том, что лживую мантру «Все свалки и полигоны в Подмосковье закрыты» они начали твердить еще в позапрошлом году.
7. Если не изменилось, есть ли, на Ваш взгляд, перспективы, что изменится?
Про перспективы сейчас весьма сложно говорить что-то определенное и не матерное.
Одно несомненно — свалка рано или поздно закроется. И тогда чинуши, которые сейчас пишут многочисленные отписки про «тщательный надзор за экологическим благополучием клинчан» начнут театрально хвататься за голову и орать: «ай-ай-ай, какой беспредел, как же это так, кто это наделал, почему же никто же замечал и не писал жалобы…»
Я продолжаю призывать всех клинчан и единомышленников приложить адекватные усилия к тому, чтобы это произошло как можно быстрее.